Мы продолжаем публиковать архивные рецензии Ольги Григорьевой на спектакли "Гоголь-центра" и сегодня мы вспомним постановку Владислава Наставшева "Кузмин. Форель разбивает лёд".
"Кузмин. Форель разбивает лёд"
Автор: Михаил Кузмин
Композитор, художник: Владислав Наставшев
Премьера состоялась 8 марта 2017 года в рамках проекта «Звезда». Пять поэтов, пять режиссёров, пять спектаклей.
"Кузмин. Форель разбивает лёд" — волшебная, нежная, интимная, воздушная, как изысканный десерт, игристая и освежающая, как глоток шампанского, постановка Владислава Наставшева. При повторном просмотре она раскрывается полнее и глубже, откровеннее и яснее. Уловки, крючки и зацепки Кузмина становятся виднее, лёд, разбиваемый форелью, — прозрачнее. Музыка Влада уже не просто перебирает твою душу, разбивая её каждой нотой, но и звучит как родной, с детства знакомый напев. Будто он всегда был внутри, но только Влад сумел до него достучаться и выпустить наружу.
Хореография и пластика, поставленные Евгением Сангаджиевым, вовсе неземные. Я честно не понимаю, как такое можно сделать без магии, как артисты перемещаются по гладкому льду звезды под таким наклоном, как всё это происходит, — и от этого моё восхищение Евгением умножается многократно.
Великолепный Один Байрон — неподражаемый вокал души Кузмина, воплощённые его метания и муки, визуализированные так откровенно, так честно. Расшифровка поэзии Кузмина голосом, пластикой, трюком на подвесе. Бесценно и прекрасно сверх всякой меры.
Илья Ромашко, зрелый Поэт, Кузмин-старик, голос его памяти. Убийственно точный, печально-умудрённый, но всё тот же Кузмин, со всеми его терзаниями, сомнениями и помыслами. Если бы у него был выбор, он повторил бы каждый свой шаг — в этом нельзя сомневаться. От Карпат до самых до окраин.
Георгий Кудренко, мираж и наваждение, пропущенный сквозь призму воображения Кузмина (Воображение-boy — отдельная тема). Воплощение любви, жажды, трепета и вдохновения. Муза, меняющая целомудренную наготу на ходули и фрак, остающаяся при этом столь желанной и недостижимой в той мере, которая необходима поэту. Живой человек, у которого есть своя Оля, свой мир, свои стремления и путешествия. Кузмин, ядро своей личной планеты, остаётся статичным; Юрочка в постоянном движении. Неясна его биография, не звучит его собственный голос, он — тень, вольный пересказ самого себя, отражение в глазах любящих его до самозабвения мужчины и женщины. Значит, он этого достоин.
Ольга, Мария Селезнёва, свидетель и соучастник, единственный прозаический голос в этом царстве поэзии и метафор. Её наивные ремарки о муже — Юрочке, и любовнике мужа то сбивают пафос бытовыми деталями, то вздымают его простым описанием великой трагедии: арест Юрочки, утрата всего наследия, приближение старости, страх перед жуткой и жалкой жизнью.
Эта пара проходит сквозь память Кузмина как иллюзия, как нечто едва уловимое и достижимое. Когда Мария и Георгий встают на ходули, они вовсе кажутся неземными существами. Такими они остались в восприятии Кузмина: лёгкими, воздушными, эфемерными. Были рядом и в то же время — не были, удалялись и приближались, оставались спаянными вопреки его ревности и горечи.
Память-экономка (Светлана Мамрешева) и Воображение-boy (Михаил Тройник) — двое помощников, которые творят вместе с поэтом вселенную "Форели", подсказывают детали и насыщают их смыслами, воспроизводят и приукрашивают по желанию господина эпизоды его биографии. Порой Воображение берёт верх и Память идёт на уступки, порой наоборот. Михаила трудно узнать в его ярком кокетливом образе — и в этой роли он, как всегда, чудесен. У Михаила есть своя энергетика, благодаря которой его невозможно ни с кем спутать, но эта роль ни на что не похожа — и это его огромная удача.
Светлана Мамрешева, тоже всегда совершенно разная, может быть узнана по бесподобному голосу — есть эпизод, в котором у неё есть шанс использовать его в полную силу.
Светлана (не могу не отметить) вообще одна из самых любимых мной актрис Гоголь-центра. С невероятными вокальными данными, великолепным артистическим талантом, феноменальной красотой. Я в неё влюбилась ещё в "Иоланте" и пребываю в этом состоянии до сих пор.
Это один из лучших спектаклей в активе Гоголь-центра, и те, кто его не увидел, многое потеряли.
Текст: Ольга Григорьева
Фото: Гоголь-центр